Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Филимон Пупер
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
В серию рассказов о наших отцах – какими они были и что мы от них унаследовали.
Мой отец работал в школе завучем. Ключевое умение на этой должности – составлять расписание уроков. Свести без компьютера базовое расписание, в котором все классы получат положенное по программе количество часов и ни один учитель не окажется одновременно в двух классах – уже нетривиальная задача. Но отец, просидев несколько дней с карандашом и ластиком над огромным листом ватмана, выдавал идеальное расписание, удовлетворявшее все запросы. Учитывал, что кто-то из учителей живет в деревне и не успевает к первому уроку, кому-то надо освободиться пораньше, чтобы покормить лежачую мать, у кого-то язва и нужен перерыв каждые три урока, чтобы перекусить, кому-то лучше не ставить первые уроки в понедельник, ибо похмелье, и так далее и так далее.
Был он человеком очень требовательным и принципиальным, не давал спуску никому от директора до последнего первоклашки. За ужином рассказывал маме, тоже учительнице: – Прибегает сегодня мой дыр... (Дыр – это д-р, сокращение от «директор». Из-за этого постоянно повторяющегося «мой дыр» я в детстве думал, что Мойдодыр работает в папиной школе. Извините, продолжу).
– Прибегает мой дыр, глаза на лысине: «Ты семнадцать двоек поставил на контрольной, гороно голову снимет, что делать, что делать?». Снимать штаны и бегать! Другой раз списывать не будут, а с гороно я сам поговорю.
Нам с братом тоже доставалось от его принципиальности. Помню, как я в слезах и соплях по десять раз переписывал домашку, пока не выходило ровно и без помарок. Мама пыталась говорить, что и так неплохо, но он отвечал: – К тому, кого любишь, надо быть особенно требовательным.
После одного случая я задумался, всегда ли хороша такая принципиальность. Рассказ придется начать издалека, лет за десять до самой истории, но мы же никуда не торопимся, верно?
У родителей были близкие друзья, семья Рахлиных. Дядя Ефим – инженер-строитель, тетя Тамара – коллега отца, учительница русского и литературы. Редкие даже для того времени романтики-энтузиасты, познакомившиеся на строительстве Братской ГЭС. Очень красивая пара, которую легко было представить в фильме или на плакате «Строители коммунизма». Только плакат вышел бы небольшим: дядя Ефим был ростом где-то метр шестьдесят, а его жена – еще на полголовы ниже.
Я обожал бывать у них в гостях. Там собиралась вся городская интеллигенция, велись интереснейшие разговоры, сочиняли друг другу стихи ко дню рождения, играли в шарады, музицировали: тетя Тамара играла на пианино, кто-то из гостей – на гитаре, моя мама пела. Но главное, что влекло меня к Рахлиным – это их средняя дочь Рита, моя одноклассница, в которую я лет с пяти был тайно влюблен.
Когда мы с Ритой пошли в пятый класс, в соседнем микрорайоне построили новую школу, отец и тетя Тамара перешли туда работать. Тетя Тамара загорелась идеей перевести туда и нас: дольше идти, зато мы будем под присмотром, а главное – она возьмет в нашем классе русский и классное руководство и сделает из нас образцово-экспериментальный класс, будет преподавать не по устаревшим довоенным методикам, а по новаторским идеям Сухомлинского и Шаталова. Отец переводить меня категорически отказался: он хотел, чтобы я честно зарабатывал свои пятерки, а не пользовался льготами как сынок завуча.
Нас с Ритой оставили в старой школе. Меня это сильно расстроило, не столько из-за потери халявных пятерок или экспериментального класса, сколько потому, что из старой школы мы после уроков расходились в разные стороны, а из новой нам несколько кварталов было бы по пути, можно было бы ее провожать, нести портфель и всё такое прочее.
Экспериментально-образцовым стал класс Ритиной старшей сестры Киры. Когда она рассказывала, как у них проходят уроки литературы и какие у всего класса задушевные отношения с учительницей, у меня слюнки текли от зависти. Я таких педагогов видел только в кино.
Когда Кирин класс окончил школу, случилась та самая история. Не секрет, что кто-то кое-где у нас порой завышает ученикам оценки. Сейчас по большей части за деньги, а тогда – ради красивой отчетности, или по знакомству, или просто по доброте душевной. Отец в своей школе ничего подобного не позволял, а вот тетя Тамара решила помочь своему любимому классу.
ЕГЭ или конкурса аттестатов тогда не было, но был так называемый эксперимент: тем, кто окончил школу без троек, в вузе позволялось сдавать только два вступительных экзамена из четырех. Вот это «без троек» тетя Тамара и обеспечила. Сделать это было не просто, а очень просто: аттестат об окончании школы, включая вкладыш с оценками, заполнял классный руководитель от руки, и она просто вписала четверки вместо троек тем, кому это было нужно. Дальше аттестат, заверенный подписями завуча и директора и школьной печатью, становился официальным документом.
Не знаю, как о подлоге узнал отец. Скорее всего, проболтался кто-то из учеников или сама Тамара. Но когда узнал – воспринял это как личное оскорбление и предательство многолетней дружбы. Он ведь подписывал эти аттестаты без проверки, полностью доверяя Тамаре. Кого-то другого, может, и простил бы, ее – нет. Потребовал, чтобы она уволилась из школы и больше в педагогике не работала, если не хочет скандала и разбирательства на парткоме. Никогда больше не общался с Рахлиными, и маме запретил, и я больше никогда не был у них дома, хотя в школе по-прежнему сидел за партой позади Риты.
Мы с Ритой тем временем перешли в десятый класс. Оба шли на медаль, только я был круглый отличник, а ей плоховато давалась химия, балансировала между пятеркой и четверкой. И на итоговой четвертной контрольной забыла какую-то элементарную формулу. Повернулась и спросила у меня.
И в этот момент у меня ни с того ни с сего взыграла отцовская принципиальность, подогретая историей с аттестатами. – Не скажу, – прошептал я. – Думай сама.
Для Риты мой отказ был полным шоком. За девять школьных лет не было случая, чтобы я кому-то не помог или не дал списать. В нашем классе даже не говорили «списать» или «скатать», а употребляли вместо этого глагол «сфилить», образованный от моего имени. И тут вдруг отказался помочь ей в самый ответственный момент. Потому что к тем, кого любишь, надо быть особенно требовательным. Вслух я эту высокопарную чушь всё же не произнес, но подумал именно это.
Сама она формулу не вспомнила, медаль накрылась. Вторым медалистом, кроме меня, стал незаметный мальчик по фамилии Русак, по удивительному совпадению сын нашей классной. До девятого класса он перебивался с четверки на тройку, а тут вдруг посыпались пятерки, хотя его вроде даже не спрашивали на уроках.
Неполученная медаль сильно сказалась на Ритиной судьбе. Она мечтала быть психологом, дважды поступала на психфак МГУ, но не прошла по конкурсу. На третий год поступила на психологический там, где это было возможно – в Ярославле. Встретив Риту еще через год, я ее еле узнал, из очаровательной стройной девушки она превратилась в колобок на ножках. Смущенно пояснила, что в Ярославле в магазинах нет ни мяса, ни рыбы, ни творога, ни овощей. Есть картошка, макароны и булочки, вот ее и разнесло, и других девчонок тоже.
Больше я с Ритой не общался. Стороной слышал, что ее взял замуж однокурсник – просто потому, что одиноких молодых специалистов распределяли в медвежьи углы, а семейные пары в более-менее крупные города, где по крайней мере было две вакансии психолога. Уехала куда-то в Архангельск или Мурманск и пропала с радаров.
Тетя Тамара, уйдя из школы, смогла устроиться только гардеробщицей. Дядя Ефим, поняв, что на зарплаты гардеробщицы и инженера семью не прокормить (у них была еще младшая дочь Маруся), завербовался куда-то на севера и больше с этих северов не вернулся, встретил там женщину. Тетя Тамара быстро стала опускаться. Не знаю, пила ли она или только ела, но ужасно располнела, получила инсульт, лет десять пролежала парализованной и умерла, не дожив до шестидесяти. Маруся после школы не стала никуда поступать, потому что надо было ухаживать за лежачей матерью.
Можно сказать, что тетя Тамара сама виновата в том, что случилось с ее семьей. А с другой стороны, все могло быть гораздо лучше, если бы не принципиальность моего отца. И уж точно никому не было бы хуже, подскажи я Рите ту злополучную формулу. Может быть, с медалью она поступила бы в МГУ. Может быть, если бы мы учились в одном городе, то в какой-то момент стали бы встречаться. Хотя это уже вряд ли.
Был в гостях у богатого человека. Не Илон Маск, но годовой доход измеряется в миллионах долларов. Жалуется, что работает как проклятый, а денег ни на что не хватает. Мне бы так не хватало.
У него в гостиной, помимо прочего, стеллаж с хрусталем и стеклом. Сотни всевозможных рюмок, фужеров и бокалов, своя форма под каждый тип напитка и чуть ли не под каждый сорт вина. Муранское стекло, венецианское, еще всяко-разное. Золотые узоры, королевские вензеля, явно очень не дешево.
А в стороне на отдельной полочке – с десяток одинаковых высоких стаканов из простого стекла, в таких в ресторанах подают газировку. – Что это? – спрашиваю. – А это самые дорогие экземпляры в моей коллекции.
Переворачивает один стакан, там на дне наклеена бумажка, на ней ручкой написано: 45000$ и дата. Переворачивает другой – там 70 тысяч.
– Я, – говорит, – люблю поиграть в казино, надо же как-то расслабляться. Бывает, проигрываю и обещаю себе, что это последний раз. Однажды карта не шла всю ночь. А я, когда играю, спиртного не пью, только кока-колу тяну постоянно. Утром так и вышел из казино со стаканом в руке, забыл поставить его на стойку. Принес домой, поставил на полку и записал, во сколько этот стакан мне обошелся. Теперь после крупных проигрышей нарочно уношу стакан. Вот они стоят немым укором, напоминают: не играй, не играй!
– Но ты же продолжаешь? Коллекция пополняется?
– Да, но реже. Гораздо реже!
Помолчал и добавил задумчиво: – Недавно вторую полочку заказал…
- Слышал? Снимают ремейк "Гостьи из будущего". Ничего святого у людей. - После "Чебурашки" с ними уже всё было понятно. - Ну, на Чебурашке я не собирался жениться, когда вырасту.
На днях была годовщина восстания декабристов, а никто и не вспомнил. Не в тему они сейчас: возбухали против царя, конституцию хотели внедрить, опять же на площадь вышли.
Когда их вешали, у Муравьева-Апостола, Каховского и Рылеева оборвались веревки. До них в России 50 лет никого не казнили, отвыкли ручки-то. Вопреки традиции, их не помиловали, а стали вешать повторно. Взойдя второй раз на эшафот, Рылеев сказал: - Великое счастье умереть за Отечество. А я, счастливейший человек, умираю за Отечество дважды.
Брюнетка, шатенка и блондинка ехали пьяные из ночного клуба и разбились на машине. Стоят в очереди перед кабинетом святого Петра. Первой заходит брюнетка. На столе лежит огромный фолиант. Святой Петр говорит:
- В этой книге записаны все твои грехи. Видишь, какая она толстая? Это потому, что ты много грешила. Я пропущу тебя в рай, но сперва ты должна выдержать удар этой книгой по голове. Если не выдержишь, отправишься в ад. Такие у нас правила. Брюнетка подставляет голову. Святой Петр берет книгу, размахивается. Жуткий удар. Брюнетка падает, с трудом поднимается, шатаясь выходит из кабинета.
Заходит шатенка. Слышен еще более жуткий удар, она выползает на четвереньках, на голове огромная шишка, по лицу течет кровь.
Заходит блондинка. Брюнетка с шатенкой переглядываются: ну, она-то точно не выдержит. Некоторое время в кабинете тишина, наконец блондинка выходит, совершенно невредимая. Брюнетка и шатенка с изумлением спрашивают: - А что, святой Петр не бил тебя книгой? - Ха! Да он ее поднять не смог!
Мой дядя приехал в Нью-Йорк в уже довольно пожилом возрасте, за 60. По-английски не знал ни одного слова, да и сейчас, 15 лет спустя, знает от силы пять. На шее у государства тем не менее не сидел. Нашел работу в еврейском квартале (пригодился знакомый с детства идиш), купил машину, каким-то образом сдал на права. О машине и история.
Как-то осенью, часа в три пополудни практически у самого дома останавливает дядю полицейский и начинает что-то втолковывать. Впоследствии выяснилось, что по мнению полицейского уже стемнело, а дядя ехал без фар. Дядя, естественно, ничего не понимает. В это время мимо шла молодая соседка с дочкой, увидела ситуацию и решила помочь. Подошла, посадила девочку на заднее сиденье и стала объясняться с полицейским.
В результате ее безвозмездной помощи дядя вместо одного штрафа заплатил три: за езду без света, за то, что ребенок сидел в машине без специального детского сиденья, и за пререкания с полицией.
Мой отец лет 30 тому назад отдыхал в санатории. Публика подобралась разная, в том числе была одна женщина – кандидат биологических наук.
Один раз отдыхающие пошли в лес за грибами. Год не грибной, лес исхоженный – принесли кто два гриба, кто три. Смотрят, биологиня тащит полную корзинку. Подошли поближе, а у нее там одни мухоморы. Странно, хоть и горожанка, но взрослый ведь человек, тем более биолог, должна понимать. Объяснили, что грибочки-то не того. А она смеется: - Знаете, какая у меня была тема диссертации? "Ядовитые грибы и способы их употребления в пищу".
Оказывается, любой самый ядовитый гриб можно приготовить так, что весь яд уйдет и получится вполне съедобно. Но процесс это долгий и непростой, так что народнохозяйственного значения диссертация не имела. А вот военные заинтересовались.
Те мухоморы она действительно приготовила, ела сама и угощала всех желающих. Желающих, правда, было немного. Кто решился попробовать, говорили, что на вкус грибы как грибы. Последствий для здоровья ни у кого не было.
Но вот водка под те грибочки шла как-то особенно хорошо.
Если у вас куча денег, но нет времени, чтобы три раза в день нормально поесть, восемь часов поспать и час погулять, то вы живете хуже любого зэка в тюрьме.
Есть такая психологическая фигня – запрос к мирозданию. Используют еще термин «симорон». Якобы если четко сформулировать свое заветное желание и записать на бумажке, то оно обязательно сбудется. Рано или поздно, так или иначе. Советуют еще для верности бумажку сжечь, пепел размешать в бокале шампанского и выпить под бой курантов. Другие говорят, что записывать желание не надо, а надо произнести его вслух 27 раз и закинуть трусы на люстру. Есть и другие способы, у каждого психолога свой ритуал. Только формулировать нужно максимально конкретно, а то будет как в том анекдоте, где мужик попросил член до земли, а ему укоротили ноги. Закажешь миллион – выдадут миллион зимбабвийских тугриков в долг. Попросишь, чтобы тебя полюбила красивая девушка – полюбит, но окажется дурой без моральных устоев. Короче, бойтесь своих желаний, они сбываются.
Шутки шутками, а у одного моего приятеля это сработало. Он тогда жил один в общежитии-гостинке. Пришел в себя после эпического загула в месяц длиной, стал вспоминать – мама дорогая! С работы выгнали, девушка бросила, с друзьями поругался до мордобоя, денег ни копья. Еще нога вывихнута и фонарь под глазом. Из еды дома одни макароны, зато до хрена. Идти искать новую работу – надо хотя бы чтоб нога зажила и бланш рассосался. Да даже найти, у кого занять денег, и сходить в магазин – и то на одной ноге особо не поскачешь.
Получилась у него недельная пауза в жизни. Лежал на кровати, ел макароны, пялился то в телик, то в потолок. На третий день стал читать книги, какие дома нашлись. Нашлось как раз что-то психологическое с описанием запроса к мирозданию. Прочел и решил попробовать, терять-то нечего. А какие в его положении заветные желания? Известно какие – выпить да закусить. Как он ни старался возжелать чего-то более глобального, мозг упорно сворачивал на выпивку и закуску. Ну и ладно, записал это желание, проделал указанный в книге ритуал.
И только закончил – стук в дверь. Заходит соседка с бутылкой вина, просит помочь открыть. Штопор в пробку вкрутила, а выдернуть не хватает сил. То ли пробка неправильная, то ли штопор китайский. Выдернул, она ему за это налила стакан и упорхнула. Приятель махнул стакан, жизнь малек наладилась. Что ты там, дорогое мироздание, обещало насчет закуски? Пора выполнять. Тут опять стук в дверь. Пришла другая соседка, с банкой маринованых огурцов. Тоже открыть не может. Работает симорон, работает!
А бросить пить, найти работу и завести любовь с той соседкой, которая с огурцами – это он сам справился, без симорона. Сейчас у них внуки уже.
Мне тут предъявили, что пишу о делах сорокалетней давности, которые никому давно не интересны. Ну вот вам история прямо из сегодняшнего дня.
Жили то ли в Херсоне, то ли в Запорожье, то ли в Николаеве два брата. Когда Горби начал выпускать евреев из СССР, один, скажем Миша, с детьми, родителями и всем кагалом рванул в Америку, а второй, Гена, категорически отказался. Сказал, что ему и так неплохо живется. Трёхкомнатная квартира, дача, жигуль, предрайисполкома за руку здоровается. Чего он будет в Нью-Йорке мостовые мести?
Ну и жил не тужил. К брату иногда в гости ездил. Работал программистом, неплохо зарабатывал во все времена. Дочка вышла замуж за киевлянина, муж какой-то маркетолог-шмаркетолог, тоже не бедствовали. Голосовал Гена за коммунистов и партию регионов, обо всех президентах от Кравчука до Зеленского отзывался исключительно матом. Очень бесился, что внуков в садике и школе учат только по-украински. Миша говорил: «Так приезжай в Америку, тут тебя никто не заставит мову учить». Гена отвечал: «Не мову так лэнгвич, какая разница. У нас тут хотя бы негров нет и гомосеков. А русскому я их и дома научу, что тут, что там».
И вот 24-го, когда всё это началось, Миша звонит Гене, тот не берет трубку. Дозвонился до Ани, Гениной жены: - Где вы там? Срочно ноги в руки и чешите за границу, хоть в Израиль, хоть в Польшу, хоть куда. А там я придумаю, как вас вытащить в Штаты. - Не получится. Генка свихнулся на старости лет. Пошел в армию. Я говорю: «Ты что, за этого клоуна воевать собрался?» А он: «Ты не понимаешь, они же наших внуков бомбят!» И записался в тероборону. Хули, лейтенант запаса, из автомата стрелять умеет. Правда, не стрелял уже без малого сорок лет, с военной кафедры.
А сегодня Аня позвонила в слезах. Убили Гену. В первом же бою с каким-то заблудившимся БТРом. Неизвестно даже, успел ли он хоть раз выстрелить из своего автомата. Вот и судите, кто он: укронацист, герой или просто дурак.
Где-то году в 36-м в подмосковный дом отдыха приехали три белорусских поэта: Янка Купала, Изи Харик и Зелик Аксельрод. Причем если Купала - действительно белорус и классик белорусской литературы, то его спутники, хотя и состояли в Союзе писателей Белорусской ССР, происхождения были отнюдь не славянского и стихи писали на родном им языке идиш.
Отдых сразу пошел в правильном направлении, и уже к вечеру третьего дня все взятые с собой деньги волшебным образом превратились в головную боль и гору пустой посуды. Пришлось поэтам тащиться на почту и давать слезную телеграмму в Минск, чиновнику по фамилии Лесин, ответственному за материальное благосостояние белорусской литературы. Всплеск поэтического вдохновения, усугубленный голодом и похмельем, привел к тому, что телеграмма получилась в стихах и заканчивалась следующим эпохальным двустишием:
Мир без денег тесен, Гоб рахмонес, Лесин.
Загадочные слова "гоб рахмонес" не составляли никакой загадки ни для Лесина, ни для Купалы, как и для большинства жителей довоенной черты оседлости. В переводе с идиш это означает "имей сочувствие". Однако составители телеграммы не учли, что в Подмосковье, в отличие от родной Белоруссии, ни языка идиш, ни их самих никто не знает.
Телеграфистка, прочитав бланк телеграммы, сказала "подождите минуточку", исчезла в глубине отделения связи и вскоре вернулась в сопровождении молодого человека в милицейской форме. Милиционер подошел к растерявшимся писателям и грозно спросил:
- Что за непонятные телеграммы посылаете, граждане? Может быть, это шифр такой? Может быть, вы шпионы?
Несмотря на анекдотичность ситуации, неприятности могли последовать более чем серьезные. Страну захлестывала волна шпиономании, и людей, бывало, расстреливали и по более абсурдным поводам. Объяснять про язык идиш тоже не следовало: до борьбы с космополитами было еще далеко, но первые звоночки в виде закрытия еврейских школ уже раздавались. Необходимо было срочно придумать отмазку. И гениальный поэт Купала ее придумал.
- Товарищ, - сказал он милиционеру, - какой шифр, о чем вы? Это же просто подписи. Это наши фамилии в телеграмме. Вот он, - Купала указал на Харика - Гоб, он - на Аксельрода - Рахмонес, ну а я - Лесин. Вот и все.
Милиционер посмотрел на Харика и подозрительно переспросил: - Гоб? - Гоб, Гоб, - с готовностью подтвердил тот. - Белорусский писатель Изи Гоб. Аксельрода милиционер не стал даже спрашивать. И так было видно, что фамилия Рахмонес подходит к нему, как хорошо сшитый костюм.
Телеграмма была благополучно отправлена, новоявленные Гоб, Рахмонес и Лесин получили аванс за никогда не изданную книгу, и отдых продолжился.
Увы, это был последний случай, когда поэтам удалось обмануть бдительность органов. Харик был арестован и расстрелян по печально знаменитой 58-й статье в 37-м году, Аксельрод - в 41-м. Купала погиб в 42-м при неясных обстоятельствах: разбился, упав в лестничный пролет гостиницы "Москва". По официальной версии это было самоубийство, но кто ж им верит, официальным версиям...
Рассказ геолога, которого гаишники задержали напротив Кремля с полной машиной непонятного оборудования, напомнил по прихотливой ассоциации один случай.
У меня лет 30 уже есть одно хобби, из серии неделю не поиграл – чего-то не хватает, месяц не поиграл – ломка. Рыбаки поймут, байкеры и поклонники WoT, наверное, тоже. Думал, завяжу после переезда в США, но среди эмигрантов тоже нашлись любители.
Хобби это – разные игры в вопросы и ответы. «Что? Где? Когда?» все знают, а брейн-ринг по телевизору давненько не показывали. Там отвечает тот, кто раньше нажал на кнопку, скорость нажатия – важный элемент игры, у опытных кнопочников счет идет на миллисекунды. Для этого существует девайс под названием брейн-система. Самопальная пластмассовая коробочка, USB-порт, светодиоды и пучок проводов с кнопками на концах. Ну, представили, как выглядит. Как взрывное устройство из боевика категории B.
Году в 2010-м была большая игра в Израиле. Я взял три дня отпуска, больше не дали, и полетел туда по маршруту Чикаго – Атланта – Бен-Гурион – Эйлат. С собой маленький рюкзачок: смена одежды, плавки, шлепанцы, ноутбук и эта самая брейн-система.
Нас из разных городов США приехало пятеро, а в команде по канону 6 человек. Капитан подсуетился и взял шестой девочку из Украины. У нее был замечательный купальник с нарисованными на чашечках лифчика глазиками, так что выражение «смотреть в глаза» обретало совершенно особый смысл. Извините, отвлекся.
Покупался я три дня в Красном море, посмотрел Ирочке в глаза. Поиграл в наши игры, чего-то даже выиграл и получил приз. Пластмассовую статуэтку. Как бы Оскар, но о-очень стилизованный. До того, что получился тридцатисантиметровый позолоченный член на подставке. Или это мне после Иришиных глазок всюду фаллосы мерещатся.
Из-за этого фа...Оскара брейн-система перестала влезать в рюкзак и поехала обратно в полиэтиленовом пакете. А в израильских аэропортах очень бдят насчет терроризма. Специальная служба опрашивает всех пассажиров: откуда, куда, зачем, сами сумку собирали или помог кто. В эйлатском аэропорту девочка из этой службы сразу сделала стойку на пакет с проводами. Я объясняю: игра такая, прибор определяет, кто раньше нажал на кнопку, вот тут нажимаешь, загорается ла...
Бац, а я уже на карачках с заломленной за спину рукой, брейн-система разлетелась по полу. Хорошая реакция у девочки. Пришлось из этого положения объяснять, что ничего не взорвется и даже лампочка не загорится, там же батареек нет, она от USB работает. Девочка извинилась, внимательно всё выслушала, помогла собрать проводочки в слегка порвавшийся пакет, и я полетел дальше.
В Бен-Гурионе времени на пересадку примерно час, а очередь на проверку часа на два с половиной. Но вышла такая же девочка и крикнула: кто на рейс в Атланту, подходите без очереди. Нормальных пассажиров с чемоданами быстренько опросила и пропустила. Остался я.
– Где ваши вещи?
Да вот же, в рюкзаке. Много ли на три дня надо.
– Вы прилетели из Атланты всего на три дня? Зачем?
В игры поиграть. Нет, не компьютерные. На что похоже? Ну, на «Джепарди» (международное название «Своей игры»). Да, много, нас человек сто таких психов.
– А что у вас за бомба в пакете?
Это устройство для игры, на кнопочки нажимать. Нет, не покажу, а то будет как в Эйлате. Сами смотрите. Кто помогал упаковывать? Ваша коллега в Эйлате. Вот такое еще везу. Не пугайтесь, он пластмассовый, даже по голове нормально не дашь. Нет, не купил. Это приз, вручили за хорошую игру. Не помню кто вручил. Да, понимаю, что звучит подозрительно, а что делать?
Девочка велела подождать и привела другую, чуть постарше. Изложил ей всё то же самое в той же последовательности. Та подумала, велела подождать и привела мужика. Высоченный, прямой, лысый как израилево колено, не иначе моего фаллического Оскара с него ваяли. Прикидываю, что если первая девочка, например, сержант, вторая – лейтенант, то этот не меньше как полковник. Третье действие того же балета: кто, куда, зачем, для чего бомба, откуда позолоченный хрен в рюкзаке?
Мужик, ну сложи же два и два. Игра типа «Джепарди». В игре нажимают на кнопку, так? Вот она кнопка. В игре вручают призы – вот он приз. Всё сходится. У меня кстати американский паспорт есть. Свеженький, краска еще не просохла. Вы же по классику должны его брать, глазами доброго дядю выев и не переставая кланяться. Учитывая, сколько мы платим за ваши антиракеты.
Ни фига. Глядит, по тому же классику, как в афишу коза. Девочки принесли какие-то салфеточки, потерли брейн-систему и Оскара, посветили на них фонариком. Видимо, следы взрывчатки искали. Не нашли. Лысый спрашивает: – Вы кого-нибудь знаете в Израиле?
О да. Знаю человек пятьдесят. Всех, с кем играл.
– Позвоните кому-нибудь.
А вот телефонов ничьих не знаю. По именам, в лицо и некоторые емейлы, но вряд ли они так сразу отзовутся.
Полковник задумался. Что-то со мной делать надо, а посоветоваться не с кем. Вряд ли в аэропорту еще и генерал есть. А часики тикают. Сколько осталось до самолета в Атланту, стараюсь не думать. Наконец говорит: – Вы сказали, что прилетали отвечать на вопросы, так? А какой был самый интересный вопрос?
Мужик, пока я тут буду переводить тебе на английский самый интересный вопрос со всеми аллюзиями на кота Баюна, кота Бегемота, кота Матроскина и котенка с улицы Лизюкова, самолет на Атланту не только улетит, но и прилетит. Ладно, вспомнил вопрос неинтересный, зато короткий. В каком виде спорта некий венгр завоевал семь золотых олимпийских медалей. Начал рассказывать, и тут понимаю, что фамилия этого саблиста вылетела из головы вся, от первой до последней буквы. Неубедительно получилось.
– Ну тогда давайте так. Я вам задам один сложный вопрос. Если ответите, проходите.
Тоже мне, старец Фура нашелся. Сейчас спросит какого-нибудь израильского деятеля третьей руки, и попаду я вместо Атланты... куда, интересно? Вряд ли в тюрьму для террористов. Скорее всего посижу в аэропорту, пока кто-то из израильских игроков не подтвердит мою благонадежность. Тоже так себе перспектива. А полковник нагнетает саспенс, как Якубович, Галкин и Крюк вместе взятые: – Очень трудные имя и фамилия. Я их несколько дней запоминал.
Ой. Тут уже израильтянином не обойдется. Какой-нибудь Жугдэрдэмидийн Гуррагча. Монгол, таец, может индус.
И вот он, барабанная дробь, вопрос жизни и смерти. – Как звали первую женщину в космосе?
Спасибо, Валентина Владимировна! Ваша слава достигла самых отдаленных уголков планеты. На самолет я успел.
P.S. Прямо в эти выходные проходит большая игра во Львове, на которую я не попал из-за ковидных ограничений. Ирочке и остальным участникам пламенный привет.
Оказывается, есть такое Государственное издательство литературы по топливной промышленности с замечательной аббревиатурой - Гостопиздат. Похоже, тот, кто эту аббревиатуру придумал, был весьма и весьма госто... это самое.
Сколько мне тогда было? На новую квартиру мы уже переехали, а в школу я еще не ходил. Значит, семь, последнее лето перед школой. Я недавно научился бегло читать и, пользуясь тем, что родители были заняты работой, а дедушка и бабушка – моим годовалым братом, читал всё подряд. Бабушке это не нравилось, она гнала меня на улицу, подышать воздухом и поиграть с ребятами.
Легко сказать – поиграть! Старые товарищи остались на старой квартире, а найти новых домашнему книжному мальчику не так-то просто. Во дворе никого не было, на пустыре за домом трое парней играли в пикаря. Ребята были дворовые, не домашние, не в шортиках и новых сандаликах, как я, а в спортивных штанах и драных кедах. Один постарше меня года на три, другой, наверное, на год, а третий – как я или даже младше.
Пикарь, или пекарь – довольно сложная игра с палками и консервной банкой, гибрид городков, хоккея и фехтования. Играть втроем неинтересно, и старший жестом позвал меня присоединиться. Я подобрал палку рядом на стройке и включился в игру. Играл я плохо, всё время водил, получал пиками по ногам, но это было намного веселее, чем слоняться по двору одному.
Устали, присели отдохнуть. – Что-то стало холодать, – сказал старший. – Что-то девок не видать, – добавил второй. – Не мешало бы поссать, – заключил младший.
И тут у меня глаза полезли на лоб от того, что они сделали. Все трое встали в ряд, приспустили штаны и стали мочиться на забор! Для меня это было... даже не знаю, с чем сравнить. В одной из прочитанных мною книг, совершенно не детской, мальчик случайно увидел, как едят ложками мозг живой обезьяны. Вот примерно такой уровень шока. Даже хуже, потому что про поедание обезьяньего мозга я хотя бы читал, а о том, что можно справлять нужду не дома в туалете, запершись ото всех, а прямо на улице на виду, ни в одной моей книжке написано не было.
– Давай тоже, – старший, не отрываясь от процесса, кивнул мне на забор рядом. Я от потрясения не смог произнести ни слова. Помотал головой, что-то промычал и опрометью кинулся домой.
Ночью я никак не мог заснуть. Представлял, как завтра наберусь смелости и пописаю на забор с ними вместе. И они сразу признают во мне своего и не будут презирать за домашность и изнеженность. Но вдруг у меня не получится? Из окна моей комнаты как раз был виден пустырь и кусок забора, и я решил потренироваться ночью, когда все спят. Дождался, пока взрослые разошлись по своим комнатам и затихли, на цыпочках вышел в коридор и выскользнул за дверь. Чтобы не шуметь, не стал одеваться, так и пошел босиком, в трусах и майке, как спал.
Осторожно выглянув из подъезда, я понял, что до пустыря не доберусь. Это для меня была глубокая ночь, а двор вовсю жил. Шли прохожие, целовалась парочка под деревом, мужики играли в домино. Прождав бесконечно долгие минут двадцать и не увидев изменений, я не солоно хлебавши вернулся к квартире.
Тут меня ждал еще один сюрприз. Дверь оказалась заперта. То ли ее захлопнул сквозняк, то ли кто-то закрыл, проходя мимо. Пришлось звонить. Четыре пары глаз уставились на меня – маленького, дрожащего и не способного объяснить, как я оказался за дверью. На вопросы «Ты хотел погулять?», «Ты шел в туалет и перепутал дверь?» и тому подобные я только всхлипывал и мотал головой.
Выручила бабушка с вопросом: «Может, он лунатик?». Про лунатиков я смотрел по телевизору, это было интересно и романтично, и я энергично закивал. Мама, кажется, не поверила, но сводила меня к невропатологу. Сейчас у меня наверняка нашли бы какую-нибудь модную перверсию (вот пишу и гадаю, какую перверсию диагностируют мне благодарные читатели), а тогда врач просто постучал по коленкам молоточком, поводил этим же молоточком перед глазами и записал в карточку что-то вроде «Сомнамбулизм в стадии ремиссии» или «Разовые проявления сомнамбулизма».
Доверие ребят я завоевал уже осенью, когда не побоялся искупаться со всеми в котловане на стройке. Подумаешь, провалялся потом три недели с бронхитом. Годам к 12–13 бронхит стал хроническим, и меня отправили в санаторий. Именно при устройстве в санаторий я случайно остался наедине с медкартой и прочел запись невропатолога, а то иначе как бы я о ней узнал?
Про санаторий тоже есть что рассказать на тему завоевания авторитета у сверстников. Была там такая Зоя Попова, которая к четырнадцати годам ухитрилась отрастить буфера побольше, чем у воспитательниц. И среди пацанов стало идеей фикс эти буфера пощупать. Реализовать идею на практике не пытались: девушка крупная и решительная, 90% надает по голове и 100% наябедничает, вылетишь из санатория с белым билетом. Зато в теории каких только планов не придумывали, типа подстеречь ее в темном углу и накинуть мешок на голову, чтобы не узнала нападавших. Хороший план, только темных углов в санатории не было, а девчонки даже в туалет ходили толпой.
Лично меня буфера Поповой не интересовали, мне и сейчас нравятся женщины с небольшой грудью. Но стадный инстинкт – страшное дело, а еще страшнее соблазн выпендриться и решить неразрешимую для других задачу. И когда стали обсуждать совсем уж бредовую идею зайти в девичью палату ночью, когда все спят, я вдруг сказал: – А спорим, зайду. – Да ну, бред. Почувствует же, проснется, поднимет хай. – А это не ваше дело. На что спорим? – На американку (то есть на любое желание). – Замётано.
Пройти по полуосвещенному коридору до девичьей палаты и бесшумно открыть дверь оказалось страшновато, но несложно. Пацаны следили за мной издалека. Зоина кровать была возле двери, я наклонился, протянул руку, коснулся чего-то мягкого...
Раздался пронзительный девичий вопль, на который я ответил еще более пронзительным воплем. Загорелся свет. Я стоял посреди палаты и демонстративно озирался и тер глаза, как будто только что проснулся. – Сдурел? – кричала на меня Попова. – Ты куда полез? Жить надоело? – Никуда я не лез! – кричал я в ответ. – Я лунатик. Я хожу во сне, сам не знаю куда. Потом просыпаюсь и ничего не понимаю. – Врешь ты всё! – Не вру. Не верите – спросите у медсестры. У меня в медкарте записано.
Пришедшей на шум воспитательнице я твердил то же самое: лунатик, заснул у себя, очнулся здесь, не верите – посмотрите в карте. Воспитательница велела всем идти спать и пообещала разобраться утром. Наутро зашла, извинилась передо мной и объявила девчонкам, что всё в порядке, обвинения снимаются, действительно лунатик.
Выигранное желание я потратил на требование принимать меня во все игры и разговоры. Но это было не нужно, я и так стал среди пацанов героем и по их просьбам каждый вечер пересказывал, какова Попова на ощупь. С каждым разом в этих рассказах становилось всё больше деталей и выдумки, а правды в них не было никогда. Я ведь на самом деле ничего не успел почувствовать и вообще не уверен, что в темноте коснулся именно груди, а не живота или комка одеяла.
Моя дочка лет до восьми очень переживала, что она не мальчик. Платья надевать категорически отказывалась и при знакомстве норовила представиться не Соней, а Сашей. И очень хотела подстричься покороче, о чем собственно и история.
Как-то, воспользовавшись отсутствием мамы, она насела на меня совсем уж не по-детски и таки уломала отвести ее в паримахерскую. Там ее оболванили чересчур коротко даже для мальчика. Сразу стало видно, какая она лопоухая.
Вернулись домой. Сонька любуется собой в зеркало и довольным тоном произносит: - Теперь я жалею только о двух вещах: что у меня нет письки и что не умею ушами шевелить.
Дело происходит в Нью-Йорке. С дочкой в комнате работают три русские тетки. Обедают на работе все вместе, еда - в основном из русских магазинов. К ним временно подсадили молодую японку из другого отдела, Астами. За три месяца японочка прикипела к русской еде, особенно ей полюбилась баклажанная икра. Настолько, что разыскала в своем Квинсе русский магазинчик - но в открытом доступе икры не оказалось, а объяснить не говорящему по-английски хозяину, что ей нужно, она не смогла.
Но технически продвинутую молодежь такие пустяки остановить не могут. Сегодня дочка сидит одна на работе - забегает Астамка, без лишних слов лезет в холодильник, достает чью-то банку икры и... фотографирует этикетку на сотовый! На немой дочкин вопрос поясняет: - Покажу в магазине, что мне надо.
Друзья летели с родины предков Баку домой в Чикаго с полуторагодовалым ребенком. В самолете рассыпали банку с молочной смесью. Идут по аэропорту. Мама – восточная красавица в черном брючном костюме, вся усыпанная белым порошком. Папа с бородой абрека, в черной футболке, весь усыпанный белым порошком. Между ними идет ребенок, тоже немножко в белом порошке, и орет на весь аэропорт: – Какайин-какаин-какаин-какаин!
Это он пытался воспроизвести песенку «Калинка-калинка» из любимого мультика.
Думали, все аэропортовские службы по борьбе с наркотиками сбегутся их арестовывать. Но нет, обошлось. Только две таможенные собаки подошли, понюхали и пошли прочь.
В советские еще времена я работал в вычислительном центре Московского метрополитена. В числе прочего приходилось выверять разные бухгалтерские справочники. Квалификация бухгалтеров была, мягко говоря, разной, так что попадались приколы. Некоторыми поделюсь.
1. В раскладке столовой наткнулся на оригинальное блюдо - "колбаса сырокопченая С СОЛЯМИ". Вкусно, наверное.
2. В номенклатуре вагоноремонтного депо попались НАРЫ КАМЕННЫЕ. Нет, комната отдыха там была, но чтобы нары... Или они так скамейки на станции обозвали? Оказалось, все дело в плохом почерке бухгалтера и бурной фантазии машинистки, а "нары каменные" - это на самом деле "пары колесные".
3. А за этот прикол в более суровые времена можно было и впрямь угодить на нары. В справочнике малоценных и быстроизнашивающихся предметов (обратите внимание на название!), где-то между "кнопками канцелярскими" и "корзиной для бумаг", обнаружился, не много не мало, "кодекс моральный строителя коммунизма". Висел в красном уголке стенд с таким названием, стоил, конечно, меньше 100 рублей, вот и попал в малоценные и быстроизнашивающиеся. Мы тогда еще не знали, насколько это определение близко к истине.
4. И апофеоз. Где-то на задворках депо стоял туалет типа сортир, построенный еще в 30-е годы. В мое время он рухнул от старости, а поскольку принадлежал к основным фондам, на него был составлен акт списания по всей форме. И последней страницей акта, как положено, шел протокол изъятия золота и драгоценных металлов с крупной надписью: "Золота и драгметаллов не обнаружено" и подписями пяти членов комиссии, начиная от начальника депо.
Приятель рассказывает: – Сестра с мужем совсем двинулись на веганстве. Ну ладно, не едите вы мяса. Ладно, молоко из овса, яичница из фасоли и сосиски неизвестно из чего. Ладно, веганский рис, потому что в обычном могут быть микрожучки. Но веганская соль! Веганская сода! И финал всему – веганская сковородка. Сковородка, Карл! Кто-то же выпускает, а мои олухи ведутся. Якобы идеально предназначена для готовки веганских блюд, а на деле – обычная сковорода, только зеленая. Я их теперь троллю: тоже купил такую сковородку и, как они приходят, ставлю ее на плиту и бух туда хороший такой шмат говядины. Отличные стейки выходят.
Я говорю: – Молодец, конечно. Только заметь, что зеленую сковородку ты КУПИЛ. Поддержал рублем их движение.
Ролевая игра. Тема - Дрюон, "Проклятые короли". Французский королевский двор, аристократия, надушенные платочки, интриги... но иногда игроков заносит.
- Представляете, господа, поехал я на охоту в Овернь и встретил в лесу прекрасную пастушку, искавшую пропавшую овечку. И только мы с пастушкой уединились на полянке, как вдруг из леса выскакивает огромное лохматое и когтистое чудовище, да как заревет на весь лес: БАНЖЮР!!!
Игру пришлось прервать: мастер подавился шампанским.
Вдогонку вчерашней (а может, и позавчерашей уже, короче, от 27 апреля) истории про разбитую посуду. Сиквел, так сказать.
Краткое содержание предыдущих серий. У деда моей тещи когда-то был роскошный фарфоровый сервиз и не менее роскошный набор хрустальных бокалов. Мой тесть, будучи женихом, основную часть этого антиквариата расколотил. Через тридцать лет я, будучи женихом, добил оставшиеся тарелки.
Сегодня мои дочки прочитали этот рассказ, младшая спрашивает: - Пап, а помнишь, у нас есть два старинных бокала. Это из того набора? - Да, - говорю, - из того самого. - А почему ты про них не написал? - Да как-то так, не пришлось к слову. Не вписались они в сюжет.
И тут я понимаю, что жизнь - гораздо лучший сценарист, чем мы о ней думаем. Просто не всегда ее замыслы сразу понятны. - Знаешь, дочь, - говорю, - почему уцелели эти бокалы? - Почему? - Твоего жениха дожидаются.
- В 90-е настоящая свобода была, не то что сейчас. - Не путайте свободу с безнаказанностью. - Сложно перепутать. Раньше воровали свободно, теперь безнаказанно.
Рассказала двоюродная сестра. Ее мама, соответственно моя тетушка, к пенсии приобрела садовый участочек под Минском, посадила там какой-никакой огородик. Потом Лукашенко навел в стране порядок, и получилось, что картошка и помидоры с этого огородика кормят всю семью. На лето она еще берет туда внуков (5 и 7 лет), они там дышат свежим воздухом и по мере сил помогают в крестьяском труде. А места там отнюдь не черноземные, а машина навоза стоит целое состояние. Так что тетушка приспособилась: куда бы на даче ни шла, берет с собой полиэтиленовый пакет и совочек. Увидит по дороге коровью лепешку или там конские яблоки - совочком их, в пакет и на огород. Причем в этот процесс привносится еще элемент азарта, поскольку таких садоводов, как она, кругом полно, а лошадей и коров - не так чтобы очень. Весна. У тетушки близится день рождения. Сестра ломает голову в поисках подарка: в магазинах пусто, в кошельке тоже, да и вообще не так просто подобрать подарок немолодому человеку, у которого мало потребностей. Дети, естественно, в курсе проблемы. И вот младший, шагая куда-то с мамой за руку, видит у дороги огромную коровью лепеху и радостно кричит: - Мама, мама! Вот что надо подарить бабушке! Она их очень любит!
Один паренек в интернете рассказал случай из своей жизни и, кажется, сам не понял, какая шикарная мотивационная притча у него получилась.
У них в институте устроили соревнование по запуску бумажных самолетиков на дальность. Это была рекламная акция известной фирмы, победителю полагалась бесплатная поездка в Москву. Парень умел складывать самолетики не хуже других и был не прочь съездить в Москву. Пришел в спортзал, где это происходило, получил по жребию номер ближе к концу и стал ждать своей очереди.
Оказалось, что организаторы слегка просчитались. Спортзал был самым большим из доступных помещений, но всё же не очень большим, метров 30 в длину. Вскоре один из участников запулил самолет так, что он перелетел весь зал и ударился в противоположную стену. Остальные стали кричать, что это нечестно, превзойти такой результат невозможно, соревнование потеряло смысл, и надо срочно менять правила (как?), найти помещение побольше (где?), перенести турнир на улицу (там ветер и снег) или еще что-то сделать, чтобы всё было по справедливости.
Один наш паренек решил не скандалить, а в свой черёд спокойно запустить свой самолетик, и будь что будет. Пока он готовился к броску, кто-то из возмущавшихся вышел из зала и не закрыл за собой дверь. Самолет подхватило сквозняком и вынесло через дверной проем наружу, получилось, что он пролетел весь зал и еще пару метров коридора. Судья сообразил, что может прекратить скандал и определить победителя так, что никто не сумеет возразить, и пошел мерить расстояние.
Вот прям сейчас. Город Бруклин, район Боропарк. Кто в курсе, тот знает. Такой маленький Иерусалим посреди Нью-Йорка. Сижу в гостях у дяди. Про дядю можно рассказывать долго и подробно. Много лет был начальником цеха на "Электросиле". В 65 перебрался в Нью-Йорк - вынужденно, сын уговорил. По-английски не говорит совсем, в трудных случаях переходит на идиш. Учитывая место обитания - как правило, помогает. При этом - работает! До сих пор, а ему уже 81. Следит за чистотой и порядком в соседней синагоге, ребе его отпускать на покой не хочет, говорит, что больше никому не доверяет.
Выпили мы с дядей по рюмочке, попили чаю. Я собрался домой, он говорит: я с тобой, надо на работу зайти, посмотреть, что там и как. - Только подожди, - говорит, - я партбилет возьму. Я в непонятках: какой партбилет? Но жду. - Все, - говорит дядя, - нашел партбилет. Пойдем! И надевает ермолку.
Я человек скромный, пышных торжеств не люблю, поэтому свадьбы у меня фактически не было. Так, съездили в загс на троллейбусе, вечером чаю попили, и все. Брак, правда, оказался недолговечным, но я не думаю, что это как-то связано с отсутствием свадьбы. Мои родители тоже поженились подобным образом, а прожили почти 50 лет душа в душу.
Ладно, отвлекся. А рассказать хотел о том, как через пару месяцев после нас выходила замуж лучшая подруга жены - вот у них свадьба была по самой полной программе. Отец жениха - шишка на ровном месте в каких-то Больших Мудрищах, там и праздновали. Кортеж из 20 машин, семь мостов, три Вечных огня, две машины по дороге потеряли. Столы в спортзале, гостей как семян в огурце, начиная лично от мудрищенского мэра и далее по нисходящей. Еду и питье я даже описывать не берусь. Музыкальное сопровождение - тут тебе и местное ВИА, тут тебе и частушки под гармошку. Кстати, первый раз видел, как люди поют частушки не на сцене на публику, а для себя. Мэр у них, оказывается, большой любитель.
Подарки тоже вручали оригинально. Встает дяденька: "Дорогие Максим и Настя, мы с тетей дарим вам холодильник" - и тут же два амбала вносят в зал холодильник. Следующий дяденька таким же макаром дарит стиральную машину, потом телевизор, видак и так далее, вплоть до старушенции, которая подарила два эмалированных ведра. Кажется, только стенной шкаф не вносили, подарили на словах. Московские гости с конвертиками оказались совершенно не в кассу.
В один день это мероприятие, конечно, не уложилось, остались ночевать в двухкомнатной квартире молодых. Спальню забили подарками, так что Настя с Максимом еле-еле добрались до кровати, а гости расположились во второй комнате: мы с женой, как недавние молодожены и самые наглые - на диване, остальные штабелями на полу.
Следующее утро. В гостиной все проснулись, но вставать не торопятся: времени полно, да и одна ванная на десять человек не располагает к спешке. Лежим, вяло переговариваемся. Из комнаты молодых слышны голоса. Слов не разобрать, но интонации восторженные. Потом разговор стих, и послышалось характерное ритмичное постукивание: туки-тук, туки-тук... Мы понимающе переглядываемся: происхождение звуков совершенно очевидно, у ребят продолжается брачная ночь.
Проходит несколько минут. Диспозиция та же, но частота и громкость стуков возросла настолько, что напоминает уже пулеметную очередь. Понимание в наших глазах сменяется восхищением: вот Максим дает! Похоже, все мужчины в гостиной примеряют услышанное на себя и явно не в свою пользу.
А стук все громче и чаще. Прямо стены трясутся. Такое впечатление, что в соседней комнате работает отбойный молоток. Мысли уже не о Максиме, а о Насте: как она, бедная, такое выдерживает? И, как ответ на наши мысли, из комнаты доносится отчаянный Настин крик: - Перестань! Идиот, что ты делаешь! Хватит!
Тут, конечно, все присутствовавшие в гостиной джентльмены в чем были повскакали с постелей и кинулись Насте на выручку, сталкиваясь лбами у дверей в спальню. Наконец самому проворному удалось распахнуть дверь, и в то же мгновение смолк грохот. Мы ворвались в комнату.
Представшая перед нами картина сильно отличалась от ожидаемой: Настя, живая и невредимая, в ночной рубашке, сидела на кровати, Максим, тоже одетый – на корточках в противоположном углу комнаты. Вся комната была не только заставлена бытовой техникой, но поверх еще завалена инструкциями от нее и сорванной упаковкой. А в центре разгрома красовалась виновница происшедшего – автоматическая стиральная машина.
Эти голубки, оказывается, в первое супружеское утро занялись не любовью, а разглядыванием подарков. А особо понравившуюся стиральную машину даже включили в розетку – насухую, без воды. В режиме стирки она тихонько постукивала, а когда дошла до режима отжима, вот тут-то и началось...
Развелось доморощенных филологов, вроде Задорнова. Ничего в русском языке не понимают, а туда же, пытаются объяснять происхождение слов и выражений в меру своего невеликого разумения.
Не могу забыть одного кадра, который название города Ярославля расшифровывал следующим образом: «Я»; «рос»; «авль» - это сокращение от «Авель», а пропущенная в середине буква «Л» - это, внимание, китайский иероглиф, означающий «человек». То есть все вместе – «Я рос человеком Авеля». Из этого он делал вывод, что Ярославль был основан вовсе не князем Ярославом, а тайным жидомасонским правительством с тайными жидомасонскими целями.
Тут на сайте тоже завелся любитель половить рыбку в мутной воде. Попробую его вывести на чистую воду. Кстати, как раз об этом выражении. Происходит оно из лексикона рыбаков. Каждый, кому случалось сидеть с удочкой, знает, что в мутной воде подсечь рыбу нелегко. Кто знает, какой она там в мути породы, велика ли, в какую сторону движется, или это вообще не рыба, а рваный башмак. А вот если повести удочкой в сторону и вывести пойманное на чистую воду, тут оно сразу видно как на ладони, подсекай на здоровье. А сидение на хлебе и воде вовсе ни при чем, это нашего корреспондента плохое знание материала подвело под монастырь.
И про монастырь заодно расскажу. Опять же дело не в царе Грозном и его несчастных женах. Были когда-то на Руси слепцы, калики перехожие. С гигиеной тогда было плохо, слепли люди часто, а пенсий по инвалидности не было. Вот и бродили слепцы целыми компаниями по городам и весям, пели на торжищах песни, сказывали былины, собирали гонорар. А водили их обычно мальчишки-поводыри, слепцы их за это кормили.
И вот была у поводырей такая дежурная шутка. Наберут слепцы подаяния, наедятся от пуза, переварят и говорят мальцу: отведи-ка ты нас в укромное место, вдали от чужих глаз от съеденного опростаться. А озорник поводырь вместо лесной полянки ведет их к стене монастыря. Там тишина, травка растет, птички поют, хвоей пахнет. Без глаз от полянки в глухом лесу не отличить. Слепцы рассупонятся, начинают делать свое грязное дело, и тут на них из монастыря выскакивают монахи с дубьем и давай по спинам охаживать: как, мол, не стыдно в святом месте скоромные дела творить. А мальчишка смотрит из кустов и посмеивается. Вот это и называется – подвел под монастырь.
Лет пятнадцать тому назад, до мэра Джулиани, Вест Девятая улица пользовалась в Нью-Йорке такой же славой, как Тверская в Москве или, скажем, Итальянская в Одессе. То есть вечерами она превращалась в ярмарку продажной любви.
В те благословенные времена к двум разгильдяям, проходившим докторантуру в одном из нью-йоркских университетов, допустим Саше и Коле, приехал на каникулы такой же разгильдяй-постдок из Бостона, скажем Гоша. Гоша в молодости носил фирмовые «левисы», пошитые на Малой Арнаутской, любил прохильнуться в них мимо Пампуша на Твербуле и поискать приключений на свою тощую задницу. На этом основании он считал себя крутым чуваком, плейбоем и богемой, хотя в действительности был таким же унылым ботаником, как Саша с Колей. Приехав в Нью-Йорк, он немедленно потребовал экскурсии по злачным местам. Его заднице, обтянутой на сей раз «вранглерами» с последней распродажи, определенно чего-то не хватало в тихом и спокойном Бостоне.
Желание гостя - закон. Нехотя оторвавшись от накрытого стола, друзья погрузились в разбитый Сашин форд и отправились на Вест Девятую. Дважды проехали ее из конца в конец, придирчиво рассматривая жриц любви. Наконец Гоша выбрал самую привлекательную (а если честно - единственную мало-мальски коричневую среди черных). Остановились, спросили цену за три захода. Кстати, никаких мамочек или сутенеров не наблюдалось, товар и продавец в одном лице. Цена оказалась приемлемая, но привыкший к американским сейлам Гоша потребовал двадцатипроцентной оптовой скидки. Проститутка пообещала скинуть даже пятьдесят процентов, если все три захода Гоша использует собственноручно. То есть не собственноручно, а… ну вы поняли. Гоша, в глубине души понимая, что его и на один-то заход хватит едва-едва, развивать тему не стал и предложил перейти непосредственно к процессу.
Процесс должен был проходить прямо в машине, причем проститутка, опасаясь оставаться одна с тремя мужиками, выставила Сашу с Колей на улицу. Те не сильно возражали: отсутствие тонировки на окнах форда давало им возможность наблюдать акт во всех подробностях. Они понаблюдали минут пятнадцать… потом покурили… потом еще понаблюдали… Картинка разнообразием не баловала: две коричневые ступни на лобовом стекле и между ними равномерно вздымается слегка вылезшая из джинсов бледная искательница приключений. Гоша, видимо переволновавшись от необычности обстановки, никак не мог подойти к финалу.
В это время рядом с фордом остановился двухэтажный автобус. Привезли туристов на экскурсию по злачным местам Нью-Йорка. На номера автобуса Коля с Сашей не обратили внимания, поэтому осталось неизвестным, были ли туристы делаверскими пастухами или, наоборот, лесорубами из Вермонта. Но факт, что ребята они были простые. Увидев двух мужиков, пристально глядящих в окна машины, они обступили машину со всех сторон и стали смотреть туда же. Понаблюдав минут пять, они прониклись сочувствием к Гоше и принялись всячески его подбадривать: раскачивать машину, скандировать «оле-оле», «гоу-гоу» и что там еще полагается кричать на бейсбольных матчах.
Попробуйте поставить себя на место Гоши и честно ответить: вы смогли бы кончить в такой обстановке? Вот я, положа руку на сердце… то есть не на сердце, но вы поняли… могу сказать: нет, не смог бы. Пожалуй, и эрекцию бы не удержал. Так что тот факт, что Гоша продержался еще пятнадцать минут, можно считать подвигом.
Возможно, он продержался бы и дольше, но не выдержала проститутка. Спихнув с себя несчастного искателя приключений, она выскочила из машины и разразилась возмущенной тирадой на языке своих предков. Которые были неизвестно кем, но англосаксами определенно не были. Тем не менее общий смысл ее выступления был понятен: она обвиняла Гошу в том, что он нарочно затягивает процесс, чтобы за свои жалкие баксы получить максимум удовольствия. Обвинение совершенно облыжное: одного взгляда на Гошу было бы достаточно, чтобы убедиться, что ни о каком удовольствии речь не идет. Но Саша с Колей, мечтая поскорее из всего этого вырваться, заплатили ей что-то даже сверх оговоренной суммы. Об использовании двух оставшихся заходов они, разумеется, даже не заикнулись.
Так бесславно закончился поход за развратом. Хотя был еще один эпизод. В какой-то момент Гоша, придерживая руками штаны, выбрался из машины, чтобы сказать свое последнее слово. Зря он это сделал. Туристы тут же кинулись хлопать его по плечам и пожимать руки, да так энергично, что поддерживать штаны стало решительно нечем. Так что Коля с Сашей увозили своего друга в Вест Девятой не только в полном душевном расстройстве, но и в измазанных уличной грязью штанах.
Впрочем, за бутылочкой джина «Гордон» все неприятности быстро забылись, и оставшаяся часть каникул прошла как нельзя лучше.
Сюжет классический: советские специалисты в заграничной командировке. Отчаянно экономятся куцые суточные в зарубежной валюте. Питание - в гостинице, исключительно хлебом и привезенными из дома консервами. Причем приехали спецы из какого-то Поволжья, где копченой колбасы и мясных консервов не видели с хрущевских времен, и все привезенные банки - третьеразрядная рыба, завтрак туриста и килька в томате.
Через три недели такой жизни всем до обморока хочется мяса. Наконец не выдерживают, отслюнявливают заветную валюту, параллельно прикидывая, сколько родных и знакомых останется без подарка, и оправляют гонцов в магазин за мясной консервой.
Герой Галича в аналогичной ситуации купил первую попавшуюся банку, в которой оказалась все та же надоевшая салака. В данном случае дело еще усложняется тем, что события происходят в провинциальной Индии и надписи на этикетах сделаны не латиницей, а местной вязью. С другой стороны, дело упрощается тем, что в связи с малограмотностью местного населения на банках есть картинки.
Пройдясь по рядам, народ останавливает свой выбор на больших и относительно дешевых банках с портретом аппетитной коровы. Решают, что говяжья тушенка - это именно то, что нужно измученным желудкам. Расплачиваются, поднимаются в номер, кипятят чай, нарезают хлеб и в предвкушении берутся за консервные ножи...
Каким образом у всех одновременно вылетел из головы тот общеизвестный факт, что индусы не едят говядины, осталось загадкой. В банках оказалось концентрированное молоко.
- Почему иногда пишут "Л.Н.Толстой", а иногда - "А.Н.Толстой"? - Ну, кому как нравится - "Леша" или "Алеша". - А почему иногда пишут "А.Н.Толстой", а иногда - "А.К.Толстой"? - То же самое - "Николаич" или "Коляныч".
Всё больше компаний покидает Россию. Ушли Макдональдс с Кока-колой, ушли БМВ и Форд, уходят Проктер энд Гэмбл. Уходит даже производитель клея "Момент". И только ты нас никогда не покинешь, синяя изолента!
Про футбол. Рассказал друг-израильтянин после матча Португалия – Марокко.
В 2007 году ему позвонил одноклассник из Москвы: – Бен, это Данила. Тут наши с вашими играют. Мы с друзьями хотим приехать, а наши спекулянты охренели совсем. Будь другом, купи нам шесть билетов на стадион.
Речь шла об отборе на чемпионат Европы, матч в Рамат-Гане 17 ноября. Бен, раньше никогда футболом не интересовавшийся, билеты честно купил, но через месяц Данила позвонил снова: – Твои билеты же на израильскую трибуну, правильно? Что нам там делать среди врагов? Ни покричать толком, ни флагами помахать. Ты их отдай кому-нибудь, а мы тут купим нормальные, на российскую трибуну. – У спекулянтов купите? – Да ладно, деньги пыль. Наши так играют, так играют! В кои веки есть за кого болеть. Сычев, Кержаков, Билялетдинов! А Аршавин какая лапочка! Надо поддержать ребят.
Бен, как истинный еврей, пять билетов продал с наценкой, а по образовавшемуся бесплатному шестому решил сам впервые в жизни сходить на футбол. Перед стадионом он встретился с Данилой и его друзьями. Шестеро россиян в бело-сине-красных футболках, дико возбужденные, веселые, уже нетрезвые, с энтузиазмом размахивали флагами. Над ними развевался огромный самодельный транспарант, каждая буква размером с лист А4. На нем было написано: «Мы приехали, чтобы побеждать!»
– Ох, мы вам и всыпем! – приветствовал Бена Данила. – 3:0, не меньше. Потом отпразднуем хорошенько. Ты знаешь поблизости хороший ресторан? – Знаю, конечно. – Встречаемся здесь же после игры. Отметишь с нами нашу победу. Россия, вперед!
Как вы помните, Израиль, которому от этого матча уже ничего было не нужно, неожиданно выиграл 2:1 и почти выбил Россию из финальной пульки. Поле игры Бен шел к месту встречи и с грустью думал, что отмечание, похоже, накрылось. Однако Данила с друзьями, к его удивлению, были так же веселы, как и перед матчем, и с таким же энтузиазмом размахивали флагами. Единственное изменение претерпел их транспарант.
Три буквы на нем были заклеены и поверх написаны две другие. Теперь надпись гласила: «Мы приехали, чтобы побухать!»
Начало XX века. В поезде, в числе других пассажиров, едут молодой еврей и миловидная русская дама. Дама: - Жид, сколько времени? Еврей ноль внимания. - Эй, жид, оглох? Я спрашиваю, сколько времени! Еврей молча достает карманные часы с крышечкой и, не открывая, показывает даме. - Ты что, жид, сдурел? Как я могу через крышечку увидеть время? - А как вы через двое штанов увидели, что я жид?
Довольно давно было. Сидим с женой, тестем и тещей, обсуждаем, что подарить Васе на 23 февраля. Вася – новый муж сестры жены, то есть вроде как член семьи, но о его вкусах и привычках никто ничего не знает. Это нулевой уровень компетенции.
– А давайте подарим ему бритву!
Вася – мужчина, мужчинам принято дарить бритвы. Уровень компетенции 1.
– Как, Васе – бритву? У него же борода!
О, кто-то помнит, как выглядит Вася. Уровень компетенции 2.
– Но борода у него не на все лицо, верх щек и низ шеи голые. По-моему, он их все же бреет.
Если рассмотреть проблему более внимательно, возникают сомнения. Уровень компетенции 3.
Звоним сестре. Она говорит, что Вася действительно бреет шею и щеки, но пользуется одноразовыми станками. Бритва ему не нужна.
Спросить эксперта. Уровень компетенции 4.
Через день сестра перезванивает. Она осторожно навела Васю на разговор о бритье. Вася сказал, что его достало покупать станки и он не прочь перейти на электробритву.
Не все эксперты одинаково в теме. Уровень компетенции 5.
Бритву купили. Вася обрадовался, но через месяц вернулся к станкам. От бритвы у него раздражение.
Даже самый лучший эксперт может ошибаться. Высший уровень компетенции дает только практика.
А теперь трезво оцените свой уровень компетенции в вопросе борьбы с коронавирусом, или трудовой миграции, или в любой другой злободневной теме, о которой имеете наглость судить.
Мой товарищ в 1978 году работал инженером в управлении оросительных систем в Молдавии. Вот уже больше сорока лет он не может забыть один случай.
С утра он поехал монтировать оборудование автоматического полива на насосной станции, расположенной в полях между селами Попенки и Мокра Рыбницкого района. Через пару часов к нему подошел машинист насосной станции Василий и спросил, где он собирается сегодня обедать. Узнав, что тут же в поле, Василий поинтересовался, не помешают ли к обеду пару стаканчиков домашнего сухого вина. Товарищ ответил, что совершенно не помешают, и предложил для поездки за вином свою служебную машину. Василий от машины вежливо отказался и куда-то позвонил.
Через час Василий поманил моего товарища из помещения станции наружу и показал рукой в небо.
Там вскоре появился самолет-кукурузник. Сделав пару кругов над станцией, самолет сбросил в поле какой-то предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся алюминиевым сифоном для газировки. Внутри было три литра прекрасного домашнего вина.
- Да это мой зять, он пилот сельхозавиации в Попенках, не первый раз мне вино к обеду привозит, - небрежно пояснил Василий.
Желающие могут прикинуть примерную себестоимость такой доставки и порассуждать об эффективности советского сельского хозяйства.
История рассказана в книге Соломона Пиггота «Самоубийство и противоядия от него». Вот не знаю, какой вывод можно из нее сделать – то ли что от судьбы не уйдешь, то ли, наоборот, что человек сам хозяин своей судьбы и своего слова.
В 1700 году некто Джеремайя Кларк, органист собора святого Павла, гостил в поместье у своего друга и доставал его жалобами на несчастную любовь, денежные неурядицы, мерзкую английскую погоду и общую бессмысленность жизни. Когда гость наконец собрался возвращаться в Лондон, хозяин дал ему в сопровождающие своего слугу, опасаясь, что меланхоличный Кларк по дороге что-нибудь с собой сделает.
Он не ошибся. По пути Кларк остановил экипаж около пруда, долго ходил по берегу, тяжко вздыхал, потом достал из кареты веревку и начал искать камень потяжелее. Слуга стал его отговаривать. Не знаю, какие там были правила в 1700 году, но, видимо, он не имел права просто взять джентльмена за шкирку и увезти подальше. Кларк на уговоры не поддавался, и наконец слуга сказал: – Сэр, если вы не хотите слушать меня, то хотя бы доверьтесь Господу. Бросьте жребий. – Хорошо, – согласился Кларк, – я брошу монету. Но не так, как ты думаешь. Если выпадет орел, я утоплюсь в пруду, а если решка – повешусь на ближайшем дереве, благо веревку долго искать не надо.
Монетка взлетела в воздух, воткнулась в глинистую британскую почву и встала на ребро.
– Вот видите, сэр, – вослкикнул слуга, – Господь не желает ни того, чтобы вы утопились, ни того, чтобы вы повесились. Он не мог бы выразить свою волю яснее.
Кларк кивнул, дал увести себя от пруда и посадить в карету. Всю дорогу до Лондона он молчал, а дома достал из ящика стола пистолет и немедленно застрелился.
Одна американка, по имени, скажем, Кэт, полюбила израильского бизнесмена. Да так сильно, что приехала с ним в Израиль и решилась выйти за него замуж. А значит - расстаться с религией отцов (уж не знаю, протестантской или католической, да и неважно) и перейти в иудаизм.
Надо сказать, что верующие евреи очень берегут чистоту своих рядов. Так что пройти гиюр не намного проще, чем поступить, например, в Гарвард. А то и сложнее. Но любовь творит чудеса, и постепенно наша Кэт привыкла к длинным юбкам и закрытым платьям, выучила все нужные молитвы и благословения и усвоила бесчисленные правила, регламентирующие каждый шаг еврейской женщины. Подобно своей тезке из советского фильма, Кэт полностью вписалась в жизнь чужого народа и была уверена, что даже при родах будет кричать не по-английски, а на иврите.
Наконец все испытания были пройдены, и от окончательного превращения в еврейку нашу героиню отделял лишь последний формальный ритуал - миква. То есть омовение в специальном бассейне, под наблюдением служительницы, которая должна следить, чтобы женщина погрузилась в воду полностью и ни один волосок не остался сухим.
Поеживаясь под взглядом служительницы, американка опустилась в воду. И тут ее ждала катастрофа. Вода оказалась неожиданно холодной, и Кэт инстинктивно вскрикнула. Причем ее организм выдал не неразборчивое "ой", а вполне конкретную фразу, которую она с детства привыкла произносить в подобных ситуациях. После чего с надеждами на гиюр и брак с израильтянином было покончено навсегда.
- О Джезус! - восклинула так и не ставшая еврейкой Кэт.
А нам остается только в очередной раз подивиться, от каких пустяков порой зависит человеческое счастье.
Пулемета я вам не дам, потому что у вас докУментов нет...
Я, хотя и еврей, никаких еврейских традиций не соблюдаю. Но был как-то в Израиле и попал на многолюдное и обильное праздование Рош-а-Шана - еврейского Нового года. Мне, как новичку, все объясняли: это яблоки и мед, чтоб год был урожайным; а это гранат, мы его едим, потому что в гранате 613 зернышек, а в Торе 613 заповедей, получается такой плод познания добра и зла. Естественный вопрос: а что, зернышек правда всегда 613, кто-нибудь пересчитывал? Оказалось, что у каждого из присутствующих есть знакомый или знакомый знакомых, который пересчитывал, получалось не ровно 613, но какие-то очень близкие цифры: 618, 610...
Робкий голосок из угла: - А вот у меня сосед считал - получилось меньше 500. И моментальный ответ хозяина: - У него гранаты не той системы!
В районной поликлинике из-за нехватки врачей объединили ставки гинеколога и отоларинголога. Стали думать, что написать на табличке: "пиздолор", "пиздонос" или, может быть, "горлопизд"? Решили спросить у айтишника, он много в интернете сидит, должен знать современные тенденции. Айтишник, не отрываясь от компьютера: - Пишите "мандалорец".
Юноша и девушка гуляют по берегу пруда. Романтика. Девушка, вся такая диснеевская принцесса, смотрит на лебедей в пруду и говорит мечтательным голосом: - А знаешь, я умею разговаривать с животными. Говорю им что-нибудь, и они меня слушают и выполняют то, что я скажу.
Юноша: - Не может быть! Покажи!
Девушка набирает полную грудь воздуха и орет: - Лебеди! А ну пошли нахуй!!!
Блондинка в швейном ателье. - Хорошая юбка, только ведь мужики пялиться будут. Знаете что, сделайте сзади надпись: "Если ты можешь это прочитать, ты стоишь слишком близко". - Хорошо, а каким шрифтом? 24-м? - Нет, это слишком крупно. - 16-м? - Нет. - 8-м? - Нет. - А как же? - По Брайлю.
Мой товарищ Василь – природный белорус, довольно давно уже живущий в Чикаго. Вопреки стереотипу, не особо жалует картошку во всех видах, из-за чего терпит постоянные подколки от знакомых. С некоторых пор с ним вместе работает парнишка по имени Тарас – украинец, родившийся и выросший здесь в США. По-русски Тарас не говорит, не из-за каких-то антирусских предубеждений, просто в семье не научили. С Василем общается либо по-английски, либо на белорусско-украинском суржике.
Картинка. Идет Василь, на пути у него стоит Тарас, ест из пакетика картофельные чипсы. Протягивает Василю: мол, угощайся. Василь: – Спасибо, я картошку как-то не очень люблю. Тарас, с возмущением: – Як картоплю не любишь? Ты що, не американець?!